Я такой домосек ©
Автор: batkondrat
Название: История
Рейтинг: R, за маты и упоминание (гы-гы) наркотиков. Секс, наркотики и рок-н-ролл!! ЕЕ!))
Жанр: *зависла* Короче... объявляю новый жанр. Story, как-то так.
Пэйринг: BellDom
Предупреждение: POV Мэтта ; расхождение с реальностью (как, все-таки, забавно выглядит это предупреждение); лексика, наверное. Ну и АшЫбки...
Размер: дохленькое миди.
От автора: Пхаха... ночью я уснула в процессе проверки текста... и только сейчас дошли глаза, руки и остальные части тела. В общем, вот))
Продолжение...Меня очень удивил тот факт, что он позвонил мне тем вечером и спросил, не хочу ли я послушать кавер на Нирвану. Для начала, меня удивило, что он знал мой номер телефона. Потом то, что он пригласил. Стал ли я отказываться от живого звука? Как бы не так. Через три часа я сидел в его гараже и слушал кавер, вспоминая вчерашние разговоры о деталях звучания и болтал без остановки, когда они закончили песню, говоря, что не все, что они вчера обсуждали, они сделали.
- Ты разбираешься в музыке? - спросил басист.
- Нет, просто вчера слышал и... вот так, в общем... - я смутился и почесал нос, дергая ногой и отведя взгляд. Услышал смех Доминика.
- Неужели? - спросил он через смех.
- Что? - я глянул на него удивленно.
- Нет, ничего, - он помотал головой, продолжая посмеиваться и с интересом разглядывать меня.
- Ну, что? - проворчал я, сильнее болтая ногой. Его смех смутил меня, как будто эта его реакция о многом говорила. Остальные молчали, но на остальных мне было плевать, но вот он, именно он, засмеялся. И я не знал почему. Я стал кусать губы.
- Ох, ладно, - он глубоко вздохнул, успокаиваясь, и оглянулся на парней, - давайте еще раз. Остановишь нас, когда услышишь что-то?
Я нахмурился, но кивнул, думая, что остальные были не очень рады тем, что я должен буду их перебить. Я остановил их, как Доминик и просил, и указал на неправильность звучания его партии. Он попросил объяснить, что не так и я попытался выразить словами свои ощущения. Он улыбался, но слушал и кивал.
И так еще несколько раз за вечер. Мы подолгу болтали о звучании и в какой-то момент он просто всунул в мои руки гитару, заставляя показать, что я имел в виду. Помучав струны, найдя подходящий звук, я постарался объяснить так. Он слушал, соглашался или возражал, мы спорили, включали кассету, слушали и снова спорили. Он меня жутко вымотал своей упертостью, которая могла бы посоревноваться с моей собственной. Но мы не кричали, не дрались, а снова и снова отстаивали свою позицию. Мне ни разу не захотелось накинуться на него – я просто рычал, ворчал и нервно жестикулировал, а он смеялся надо мной, пока все остальные сидели в тишине, наблюдая нашу баталию. Либо, я поднимал его на смех, утверждая, что все его доказательства полная чушь и тогда уже он недовольно ворчал. Наверное, он ждал, когда я кинусь на него, но я терпел и изводил его своими подколами, ожидая, что не выдержит он. И так до самого вечера, когда все потихоньку стали разбредаться, устав от нашего боя.
- В общем, подытоживая, я могу тебе сказать, что ты дурак, - просто сказал Доминик, крутя одну палочку между пальцев и не глядя на меня.
- Что? - воскликнул я и слегка толкнул его в плечо – это был не первый раз за вечер, когда я так сделал. Он усмехнулся.
- Дурак. Что ты понимаешь в музыке? Ты гитару-то второй раз в жизни держишь в руках!
- Ну и что? Что я, услышать не могу, что ли? Я, между прочим, очень неплох с пианино! - похвастался я. - И вообще, будто ты с гитарой хорошо обращаешься!
- Получше тебя, - он улыбнулся.
- Ну так научи! Давай, научи, как с ней обращаться! - я положил гитару ему на колени.
- Так что ты мне-то ее пихаешь? Бери, - он вернул гитару мне, - буду учить...
С того дня я стал учиться играть на гитаре под чутким руководством Доминика Ховарда.
Ежедневно три-четыре, а то и больше, часов мы проводили вместе, пока не уставали не только мои пальцы, его мозги, но и наши тела в целом. Это не так-то просто – учиться тому, чего ты не делал никогда, хотя, он каждый раз говорил, что я гений и схватывал все налету. Я так не думал.
- Нет, подожди, не так, - он, улыбаясь, поправил мои пальцы над прижатыми к грифу струнами.
- Вот черт, - я нахмурился, осознав ошибку, но внутри вздрогнул, когда он коснулся меня. Я не очень люблю тактильный контакт.
- Нет, просто плавнее, - Доминик улыбнулся. - Как будто ласкаешь ее. Посмотри, она ведь прекрасна.
Я с недоверием покосился на старую обшарпанную гитару. Доминик усмехнулся.
- Не смотри на нее так. Просто закрой глаза и почувствуй, - он ждал, когда я закрою глаза и я покорно выполнил его просьбу – часто прислушиваюсь к его советам. Доминик взял мою ладонь в свою и вел по изгибам корпуса. - Почувствуй... - я облизал губы и медленно выдохнул от нового ощущения. - Она прекрасна. Она твоя. Как девушка, отдавшаяся в твои руки, она позволяет тебе дергать себя за струны ее души. Она твоя любовница. Это как...
- Секс, - я улыбнулся, настроившись на его волну. Невероятное чувство единения – это был первый раз, когда мы мысленно слились воедино. Захватывающее ощущение новизны и положительных эмоций.
- Да, - он хмыкнул. - Она та, кто никогда не изменит тебе, кто будет только твоей.
- Так ты и думаешь о своей установке? - я открыл глаза, усмехаясь.
- Примерно. Это слишком интимно. Я не открываю свою личную жизнь кому попало, - Доминик рассмеялся. - Ну, а если серьезно... Влюбись с нее. В такую, какая есть. Со всеми потертостями, царапинами, облезшим лаком. Поверь, она даст за эту любовь многое. - я снова улыбнулся. - Просто попробуй хоть раз приласкать ее, а не требовать от вас обоих. Вам обоим понравится...
- А я думал, что это я – тот, кто сумасшедший. Оказывается есть случаи и потяжелее! - я усмехнулся.
Он хмыкнул и встал:
- Не обижай ее, она может обидеться и поверь, это хуже, чем когда на тебя обижается девчонка.
Каждый раз, после репетиций с ним, вечером я проигрывал наши уроки снова и снова, заглушая боль на подушечках пальцев, весь остальной мир, недовольные оклики Пола и иногда бабушки. Мне было все равно. Я был в другом измерении.
С какого-то момента у меня не стало «свободного времени» и появилось «время с Домиником».
«Ба, можно я с Домиником...»
«Ба, можно Доминик у нас переночует?»
«Ба, Доминик тут...»
Рядом. Плечо к плечу. Теплый, понимающий, принимающий. Таким, какой есть. Психованным. Злым. Счастливым. Потерянным.
Вы должны понять это. Хотя бы немного прочувствовать. Тебе шестнадцать. Родителям – плевать, среди друзей – наркоманы и воры, как выяснилось, у всех в семье дерьмо похуже, чем у меня, никто из них не мог говорить о хорошем, позитивном. Откуда бы взяться таким словам, когда они не знали ничего хорошего? Всем плевать, что у меня разошлись предки, потому что у кого-то один чуть ли не до смерти избил другого.
И тут появился человек, которому не все равно. Который спрашивает, слушает, вникает. Пытается, именно пытается, потому что у него в семье все хорошо, понять. Который болтает о всякой ерунде, заставляющей улыбаться и отвлечься. Который пытается показать, что зеркальное отражение в реке и реальность, соединяющиеся по линии берега – невероятно красивы. В душе – он художник, а они не могут видеть мир черно-белым. Он смешивает разные краски и показывает мне. Заставляет видеть мир цветным, в теплых тонах.
Доминик успокаивает. Сколько раз я сопел на его плече, прося унять боль, сколько раз он прижимал меня к себе и слушал мои вопли? Я не знаю... Я никогда не считал, никогда не благодарил за это. Он просто был. Когда нужен... он был нужен всегда, но я нашел его не так давно.
Я никогда так не привязывался к человеку. Всегда и везде нас видели вместе. И это не значит, что я напрашивался, нет, он точно так же тянулся ко мне. Каждое утро примерно в десять часов звонок на телефон: «Ну что, сегодня у тебя или у меня?»
«Уже двенадцать, где тебя носит?»
«Уезжаешь к матери? Вот черт, я хотел...»
«Я не могу, прости, меня утаскивают в Лондон. Вот прям уже за ногу тянут...»
Мне было так хорошо, как никогда раньше. С Домиником было тепло и безопасно, мне не нужно было доказывать, что я человек, что я живой и могу чувствовать. Я нашел в нем то, что так долго искал: душевное спокойствие. Он слушает, слышит и пытается помочь хотя бы тем, что дает выговориться. Мы болтаем обо всем, спорим, соглашаемся, обижаемся, миримся.
По полчаса мы можем молчать и это не становится неуютным, как раз наоборот. Мы сидим плечом к плечу и я впитываю его спокойствие, наслаждаюсь теплом, прикрываю глаза и улыбаюсь, дыша полной грудью. Я чувствую, как кровь бежит по венам, как легкие наполняются кислородом, как рецепторы реагируют на прикосновение. Я чувствую себя живым. Нужным.
- Слушай, я конечно не знаю, по сколько часов в день ты дрочишь свою... то есть, мою гитару, но знаешь у тебя сегодня чертовски хреново получается...
- Отвали, Доминик, честно. Очень тебя прошу, - я сплюнул на деревянный пол и поднялся с ветхого дивана. Отошел к выходу из гаража и похлопал по карманам. Достал сигарету и подкурил. Тишина. Такая идиотская. Хотелось так громко заорать, разбить что-нибудь, прыгать, я не знаю... просто чтобы разрушить это молчание.
- Так хреново? - он подошел сзади и положил ладонь на плечо.
Я кивнул.
- Мать притащилась. Пьяная...
Он вздохнул.
- Хочешь у меня переночевать?
Я глубоко вдохнул дым.
- Почему так, Доминик? Ну почему? - я повернулся к нему, а он беспомощно смотрел в мои глаза и в них не было никакого ответа, да и откуда ему знать – он был всего лишь на полгода старше.
- Я не знаю, Мэтт... Прости...
Я закусил губы.
- Мэтт... - он подтянул меня к себе и прижал к плечу мое лицо. - Останься у меня? Пожалуйста?
Я только закивал в ответ. Он забрал сигарету из моих рук – с некоторых пор он отучивает меня от гадкой привычки.
- Знаешь, она винила меня во всем... Что я сделал не так? Я так хочу испариться...
Он только крепче прижал меня, не позволяя исчезнуть, и я был благодарен ему за это. Я пересказывал ему события дня, сопел, вытирал кулаком нос и рассказывал. А он слушал. Обнимал. Успокаивал. Он был рядом. Снова.
Я остался у него. Его родители давно называли меня «сынок», угощали сладким и были всегда рады видеть. За ужином его мать сказала, что давно мечтала о еще одном ребенке, а мистер Ховард в шутку отчитал меня за не подстриженный газон. Я ни разу не чувствовал себя ни к месту в их доме, хотя всегда старался не быть навязчивым и не пользоваться их добродушием сверх меры.
Доминик тихо сопел на своем месте на матрасе, а я смотрел в незашторенное окно, на Луну. Мне казалось, я ее понимал. Среди всех этих мерцающих точек на небе, таких далеких, она была единственной такой близкой к Земле, но всем на нее было плевать. Побывав на ней пару раз, человечество забыло о ее существовании, как бы она не напоминала о себе, почти каждую ночь заглядывая в чужие окна или заставляя уровень моря подниматься или опускаться.
Одиноко. Чертовски одиноко. Я всхлипнул. Слишком громко и Доминик завозился на своем матрасе на полу и я притих, отворачиваясь к стене, чтобы спрятать свои слезы. Дышал через рот, рвано, вздрагивая. Через полминуты Доминик забрался под мое нагретое одеяло и обнял за талию, прижимая ближе к себе, утыкаясь лбом в затылок. Не знаю, думал ли он, что я сплю или нет, он просто предложил свое небезразличие. Маленькое, абсолютно крохотное местечко, куда я мог спрятаться целиком от всего мира. В него, в его руки, спрятаться за ним. Я пододвинулся глубже в его объятие и заплакал, не сдерживаясь, а он приглаживал мои волосы, обнимал и шептал извинения за то, что не мог забрать всю мою боль. Он был так нужен мне. Жизненно необходим.
Вы скажете, что я сентиментален? Черта с два. Вам бы такое пережить, что пережил я. И единственным прибежищем в этом дерьме был именно он. Только он мог помочь и успокоить. Мне было хорошо рядом с ним и он ни разу не сказал, что устал от меня, а я питался его теплой энергией, совершенно не думая. Ни о чем.
Однажды, когда мы были знакомы около полугода, Доминик уехал к родным в Стокпорт. Мне было так чертовски одиноко, но все-таки я не пошел гулять со своей старой компанией отморозков и выбивал, а сидел дома, читал, тискал его гитару, которую он мне любезно одолжил, слушал музыку, которую он посоветовал.
Было странно не видеть его, не слышать его голос, не чувствовать рядом. Он два раза звонил, но этих доз было абсолютно недостаточно. Ха-ха, я напоминал себе Тима. Но я был уверен, что моя зависимость здоровая, она не принесет вреда. Я дико скучал по Доминику. По разговорам, по пьянкам, по молчанию обо всем.
Две недели я не позволял себе расстраиваться и прятался в кокон, зная, что если его не будет рядом в нужный момент – я сломаюсь. Меня снова понесет, а я так хотел быть хоть немного похожим на него, не хотел возвращаться в прежнего себя: озлобленного, дикого, неуправляемого. Все эти четырнадцать дней я напоминал себе ленивца, никак не реагирующего на раздражения извне, я позволял себе только скучать по нему.
В то утро я проснулся с мыслью «Сегодня он приедет». Вчера по телефону он сказал, что примерно в шесть часов. В девять вечера мы встретимся. Я не находил себе место.
Я завтракал, нервно дергая коленкой под столом, иногда постукивая ложкой по блюдцу и постоянно смотрел на часы.
- Братец, да ты никак свидания ждешь? Кто она?
- Пошел к черту, Пол, - я соскочил со стула и пошел к себе. Рухнул на кровать и лежал, кусая губы и закрыв глаза, думая, что вечером наконец увижу Доминика. Я приготовил ему сюрприз, надеюсь, ему понравится.
Я почувствовал, что дико волнуюсь и меня всего трясет. Удивился и открыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Меня странно потряхивало, сердце колотилось где-то в горле и руки постоянно приходилось вытирать, потому что они потели. Я попытался отвлечься игрой на гитаре, но мысли то и дело уносились к владельцу музыкального инструмента. Пытался помочь бабушке, пока она не выгнала меня из сада за то, что я вырвал с корнем ее любимые лилии. Я не помню, как это произошло. Помню только, как поставил чайник разогреваться, а Пол заорал, что я, придурок, бросил вырванное растение на обеденный стол вместе с землей. Пришлось убрать, забыв о чайнике на плите. В общем, я чуть не убил нас всех, когда вода стала выкипать и газ погас. Я совсем отсутствовал, сидя в своей комнате и прихлебывая перекипяченный чай, пока Пол не позвал меня к телефону.
Прыгая через две ступеньки, я грохотал своими костями по деревянной лестнице, вбежал в гостиную, глянув на часы: половина восьмого, и выхватил трубку из рук Пола, будто это был последний кусок хлеба в мире.
- Псих, - фыркнул Пол, покрутив пальцем у виска.
- Пошел ты... - прошипел я и прижал трубку к уху, - Алло?
- Мэттью Беллами? - я хмыкнул и согласно промычал, - Вас беспокоят из секретной службы, занимающейся исследованиями инопланетных разумов. До нас дошли сведения, что вы не местный...
- Вам наврали, - усмехнулся я, - Дома наконец? Привет.
- Привет. Да, даже поесть успел.
- И мне не позвонил сначала? Чем занимался? Шмотки распаковывал?
- Типа того. Отвечал на вопросы предков, как поживает тетя Хрен-помню-ее-имя и мистер Как-же-скучно-в-Стокпорте.
Я рассмеялся.
- Ну теперь ты дома! Добро пожаловать, кстати.
- Спасибо, - я услышал в голосе улыбку. - Придешь?
- Сейчас?
- Ну, вроде они закончили с расспросами, так что, да. Сейчас.
- Ну, ладно. Жди.
- С нетерпением, - хмыкнул Доминик.
- До скорого.
- Уже пошел к двери.
Я положил трубку и шмыгнул наверх за гитарой, а потом вылетел пулей из входной двери, чуть не сбив бабушку, на ходу воскликнув:
- Я к Доминику! - спрыгивая с крыльца, преодолевая сразу три ступеньки.
- А поесть?
- Ба, потом! - крикнул я и уже шлепал по мокрым бетонным плитам тропинки рядом с дорогой.
Сердце било по ребрам, дыхание было быстрым, настроение резко скакнуло вверх. Я быстро семенил и улыбался, глядя под ноги, чтобы никто не подумал, что я псих, улыбающийся сам себе. Я вспоминал все, что случилось со мной за эти две недели, чтобы рассказать все это Доминику. Но когда я увидел его, все мысли исчезли, кроме одной: «Доминик...»
Все такой же длинноволосый блондин, все так же широко улыбающийся. Я медленно подошел и стоял, глядя на него.
- Привет?
Он рассмеялся и обнял меня.
- Я чертовски соскучился... - прошептал он на ухо и по моему телу побежали мурашки. Я улыбнулся и прижался к нему сильнее.
- Я тоже...
- Идем, - он потянул меня в гараж.
Мы уселись на старый диван и смотрели друг на друга, улыбаясь. Я ощупывал его глазами, искал изменения во внешности, но нет, это был тот же самый Доминик Ховард. Сердце радостно стучало, мысли путались и я не знал, что сказать.
- Ну... - я запнулся, - расскажи, как съездил, что ли...
- А, ничего интересного, - отмахнулся Доминик, - родственники, которых не помню, двоюродные братья-сестры, все какие-то заучки, узнав, что играю на барабанах, чуть ли пальцем у виска не крутили.
- Странные какие-то, - я усмехнулся.
- Не то слово, - он хмыкнул. - У тебя как?
- Да ничего интересного... Читал, музыку слушал. Скучал без дела. Как-то так... Да! Я же тебе сюрприз приготовил! - я достал гитару из чехла, а он, прищурившись, следил за мной. Я поднял взгляд на секунду и тут же опустил на струны. - Только не смейся, - предупредил я и взял первый аккорд.
- Посмотрим, - он хмыкнул, а я заиграл.
Однажды подняв голову и глянув на него, я увидел его удивленное лицо и довольно улыбнулся. Я чувствовал его взгляд, он почти обжигал мои руки, макушку и плечи. Потом, он откинулся на диване и я снова глянул на него: он закрыл глаза, улыбаясь – мне стало так хорошо, что я чуть не пропустил аккорд. Когда струны зазвенели эхом, он еще некоторое время сидел вот так, а его улыбка расползалась все шире, пока не обнажила ряд ровных белых зубов.
- Охренительно, - прошептал он. - Просто потрясающе...
- Ты так думаешь? - я пальцем ковырял маленькую дырочку на джинсах на колене.
- Мэтт, это же просто невероятно! - он выпрямил спину и смотрел на меня, широко улыбаясь. - Сколько ушло времени?
- Не знаю... два дня? Еще какое-то время, чтобы подчистить...
- Ты долбанный гений! - воскликнул он и, убрав гитару с моих коленей, потянул в объятие.
- Ну, хватит. Сколько? Две минуты? Это не гениально. Совсем даже...
- Заткнись, ладно? Написать что-то свое – я считаю это гениально, ясно?
Я закусил губу, прижимая свой нос к его плечу, а он обнял крепче. Я вдохнул и... меня затрясло. Я сжал кулаки за его спиной, прижимаясь крепче, и вдыхал, как безумец, как будто это были последние глотки воздуха перед смертью. Меня пьянил запах, он туманил мой разум и когда я отодвинулся от него, моя голова кружилась, а Доминик списал все на то, что я был так рад, что у меня получилось написать что-то свое. Он взял с меня обещание, что я сыграю это перед группой и я легко согласился, просто кивнув головой.
Мы о чем-то болтали весь вечер, он рассказывал о поездке, притащил бутылку вина, которую ему задарил троюродный брат, по его словам, «самый адекватный среди всех остальных родственников, не считающий, что музыка – это мусор», сам он любил новые направления в ней, электронные, и советовал послушать Продиджи. Доминик рассказывал о своих впечатлениях, обещал дать мне послушать их запись, хотя я не особо горел желанием. Мы распили бутылку, без закуски и то, что я не ел с самого завтрака несло свои последствия. Я плел какую-то чепуху, он смеялся, я тыкался лбом в его плечо, кусал его и рычал, чтобы он не перебивал.
Мы, глупо хихикая, шикая друг на друга, поднялись по лестнице в его комнату и он тихо прикрыл за нами дверь. Я развернулся и тут же прижался к нему, крепко обнимая.
- Я так соскучился...
- Я тоже, Мэтт... Очень сильно, - он ответил на объятие. Потом глупо захихикал, - Я не расстелю матрас...
- О... я могу поспать, облокотившись на стол, все нормально.
- Да сейчас! - он отодвинул меня, взял за плечи и усадил на стул около стола. - Сиди, никуда не уходи, - он ткнул в мою сторону пальцем, глядя очень серьезно и я с таким же видом кивнул.
Он еще раз указал на меня пальцем и отстранился, поворачиваясь к кровати. Я посмеивался над его шатающейся фигурой, пока он стелил свою кровать. Бросил покрывало на пол и повернулся ко мне, простирая руки в приглашающем жесте.
- Вуаля! Ой... - он прикрыл рот рукой и засмеялся. - Забирайся.
Я поднялся, на ходу стягивая с себя футболку – меня занесло и я чуть не снес его – он удержался за спинку кровати и мы засмеялись, снова шикая друг на друга.
- Если сейчас придут родители и увидят, что мы вусмерть пьяные... - зловеще начал Доминик, но тут же растерял всю серьезность и рассмеялся. - Короче, спать давай.
Мы разделись, я лег, как всегда, у стенки, Доминик кое-как снял джинсы и заполз под одеяло, толкая мою спину своей, бормоча, чтобы я подвинулся. Потом проворчал что-то вроде «Черт бы побрал эти кости...» и развернулся, обнимая меня со спины и я, уже привычно, зарылся в его объятие. Его рука поверх моей, через грудь, ладонь где-то на моем плече, а нога на моем бедре, пятка где-то на уровне коленей. Я растворился. В своем сознании, в тумане от алкоголя, в его тепле.
Утром я обнаружил свою голову, покоящуюся на его плече, левую руку – на его груди, ногу, закинутую на его бедро, обосновавшуюся где-то между его ног. И убейте меня на месте, но я чувствовал своим бедром, что... что снились ему не кошмары, уж точно. На меня нахлынули воспоминания вечера и я почувствовал, как сердцебиение резко ускорилось, а вместе с ним подскочила и температура тела. Медленно, глубоко, почти задыхаясь, я втянул сладковатый запах его кожи. Как будто я снова выпил вина. Очень много. Как минимум пол бутылки за раз.
Я не уверен почему, но я завозился, отворачиваясь от него, и лег на другой бок. Его рука, покоящаяся между моей талией и матрасом, потянула меня к нему, он повторил мое движение и моя спина оказалась прижатой к его груди, сверху меня обняла другая его рука и он что-то пробормотал в мою шею, выдыхая на нее горячий воздух.
Ради интереса я прижал два пальца к своему запястью. В два раза чаще, чем обычно. Вот только я не понимал, почему?
Через минут пять я заметил изменения. В атмосфере. Он медленно потянул руку с моей талии, слегка отстраняясь, и я не стал разубеждать его, что я давно уже не сплю, продолжал лежать в том же положении, вот только тело как-то странно отреагировало на это отстранение. В голове сразу возникла мысль «Ему противно...» Меня как будто отталкивали, будто я грязный, недостойный. Я трудно сглотнул. Через две минуты, более менее проглотив обиду, я развернулся к нему лицом и он улыбнулся.
- Доброе утро, - голос хриплый, дыхание с перегаром.
- Как голова?
- Пока на месте... кажется... - он нахмурился и пощупал ее. - Да... Ты как?
- Надо домой топать – я не сказал бабушке, что останусь у тебя...
Он кивнул и прикрыл глаза. Я смотрел на него: абсолютная катастрофа на голове – даже думать не хочу, что сейчас творится на моей собственной, пара светлых сосулек пересекали лоб со светлыми бровями, глубоко посаженные глаза, с трепещущими сейчас ресницами, большой прямой нос, до безобразия правильный, где крылья не были короче, чем перегородка между ноздрями, как у меня – я почти завидовал, светлый ежик щетины и широкая нижняя губа – вот тут я завидовал по-страшному, хотя никогда не говорил ему об этом.
Я кашлянул и сел в кровати. Надо идти домой.
- Прости, - я хмыкнул, перебираясь через его тело, и чуть не упал, зажав коленом одеяло и запутавшись в нем – Доминик подхватил, инстинктивно сжимая бедра и закрывая самое важное место, и рассмеялся, когда я свалился в его объятия.
- Живой?
- Вроде того, - выдохнул я, будучи зажатым его руками и сжимая его бедра своими.
- Отлично, - он отпустил и я выбрался из-под одеяла, подхватывая джинсы, из которых посыпалась какая-то мелочь.
- Придешь вечером?
- Если не отхвачу за ночевку неизвестно где, - я хмыкнул и вжикнул ширинкой.
- Ты не обидишься, если не встану тебя провожать?
- Ой, дрыхни. Соня. Знаю, где выход. Пока.
- До вечера, - пробормотал он с закрытыми глазами и помахал рукой.
- Может быть.
Я спустился по лестнице, никого не встретив, и вышел из дома на улицу. Утренний воздух освежал и я вдохнул поглубже, точно зная, что мое спокойствие вот-вот рухнет. Через пять минут меня почти трясло.
«Какого хрена?» этот вопрос через мысль повторялся в моей голове.
Меня трясло, когда я ждал, что он позвонит. Какого хрена? Сердце чуть не остановилось, когда я его увидел, какого хрена? Я чуть не простонал от его запаха, какого, мать его, хрена? Меня дико волновал его утренний стояк, что за херня?! Какого дьявола мне стало больно, когда он отодвинулся от меня? Почему я ждал, что он не выпустит из объятий, когда я свалился на него? Что за бред в моей голове? Почему я таял в его объятиях?
«От тепла» – подкинул рациональный ответ мозг. Я громко рассмеялся. Боже, я в тебя не верю, но я схожу с ума...
Я быстро вскочил по лестнице наверх, закрылся в своей комнате и спрятался под одеялом. Правда, это совсем не помогло – мысли пробрались сквозь него. Тут, в темноте, мой мозг совсем распоясался и перед глазами появилось такое...
Я резко сел, распахивая глаза, как можно шире.
- Бред. Мэтт, ты окончательно сошел с ума, - я кивнул, глядя на стену напротив и повторял, - Чокнутый. Псих. Псих. Чокнутый.
Как я пойду к нему вечером? Я не пойду. Нет-нет, ни за что...
Доминик... Мой Доминик, такой понимающий, заботливый, всегда успокаивающий и принимающий... Мой такой лучший друг... Меня трясло от мыслей, от которых я не мог избавиться. От такой полной нижней губы... О, ГОСПОДИ!!!
Я соскочил с кровати и помчался в душ. Ледяной – теперь меня трясло по другой причине. Я клацал зубами и думал, что вчера, помимо вина мы сожрали горсть-вторую грибов. Я очень хотел, чтобы все мои дурацкие, абсолютно чокнутые мысли были вызваны наркотическим опьянением... Вот только грибов-то не было! Не было их!! Я свихнулся. Я абсолютнейший псих... Свяжите меня и спрячьте где-нибудь! Подальше от моего мозга...
Я переключил на горячую воду. Тело закололо от приятной температуры. Вода окутывала меня и я заулыбался, расслабился и представил, что сзади скользнули руки... О, БОЖЕ...
Прохладная, холодная, снова ледяная. Снова мондраж. Чувствую, не избавиться мне от этого. Я выбрался из ванной, сотрясаясь всем телом, закутался в халат и пошел в комнату. Сел на край кровати.
- Так. Что за бред? - я утирал лицо краем халата. Я не хотел признавать, что мою голову пересекали подобные мысли. Мне было стыдно и отвратительно, но от этого мысли не исчезали, а становились все более откровеннее и я вспоминал все те разы, когда трахался с девчонками, пытаясь отделаться от навязчивых идей. Черт, у меня нет на примете ни одной, чтобы развеяться – это точно спермотоксикоз. Никак иначе. Я даже не хочу начинать отсчитывать назад месяцы, с каких пор у меня не было секса.
Я не хотел думать, разбираться в мыслях, царапающих внутреннюю сторону черепа, потому что это просто глупость. Я отвалился на спину и почувствовал, как меня начало ломать и корчить. Я скулил, кусал одеяло, собственные пальцы, губы, почти выл и отрицал. Я не хочу, я не буду этого признавать, это помутнение рассудка.
Я весь день валялся. Вообще не вставал. В голове наконец-то образовалась пустота. Никаких мыслей. Так хорошо...
Вечером пришел Пол и сказал, что мне звонят. Я поплелся к трубке.
- Да? - я не узнал свой голос.
- Мэтт? Ты в порядке?
- Не совсем, - пробормотал я, сжимая кулаки, когда почувствовал, что сердце скакнуло куда-то вверх, напугавшись, и заколотило о ребра, просясь выйти из груди.
- Что случилось?
- Кажется, я траванулся, - я почесал нос и шмыгнул.
- Не придешь? - голос расстроенный.
- Нет, извини.
- Ну, ладно... выздоравливай.
- Постараюсь, - я хмыкнул и положил трубку. Поднялся к себе и снова спрятался под одеялом.
Через полчаса в дверь постучались и я догадался, кто это мог быть.
- Входи.
Встревоженная пара глаз, а затем легкая улыбка.
- Живой?
- Вроде, - пробормотал я, выглядывая из-под своего укрытия, отслеживая реакцию: ускорение сердцебиения и дыхания, немедленно бросило в жар, под его взглядом по моему телу промчалось стадо мурашек. Отлично. Бред какой-то...
- Я минералку тебе принес.
Я хмыкнул.
- Спасибо, - и протянул руку. Обязательно нужно было коснуться его пальцев, конечно. Шибануло током. Дьявол. Чертовы реакции налицо. Надеюсь, как раз на лице они были не заметны.
- Правда хреново выглядишь, - он сел на край кровати и пристально разглядывал меня.
- Спасибо, - я открыл бутылку и сделал пару глотков под его взглядом.
- Я надеялся, ты сыграешь сегодня ребятам свое творение...
- Придется им подождать, - я усмехнулся и отвалился на подушку.
Доминик без разрешения, да оно ему и не было нужно, забрался в кровать и прислонился к стене – мои ноги были под мостиком его согнутых коленей.
- Я не рассказывал тебе вчера, как сходил с тем братом на дискотеку?
- Нет, - я помотал головой.
- Это был кошмар. Он привел меня куда-то – нет, ты не подумай – клуб был отпад: выпивка, классная музыка... Ну и я конечно выпил, тем более он меня подбивал. Так вот, стою я, слушаю музыку и тут подкатывает ко мне грудь третьего размера и липким таким голосом произносит на ухо: «Я вас хочу...» - я сжал челюсти и совсем даже не от зависти к тисканью груди третьего размера. Я бесил сам себя. Нога нервно задергалась. - Ну я, понятное дело, подохренел слегка от такого заявления, потому что обычно я так говорю и то, в очень завуалированной форме, а тут такое... И знаешь, что произошло потом? Она меня оттрахала. - Я дико заржал, представляя совсем другое в своей голове. - Вот прям серьезно, не смейся, - Доминик огромными глазами смотрел на меня. - В туалете. Спасибо создателям презерватива, что у меня был один – неизвестно, какой я был по счету, кого она вот так хотела. Боже, это было дико... - он прислонил голову к стене и прикрыл глаза.
Я уставился на его профиль. Он сидел против солнца и сторона лица, обращенная ко мне тонула в тени: непослушные пряди, острый кончик носа, выдающаяся вперед нижняя губа. Черт возьми. Вытянутая рука, лежащая на согнутой коленке, другая нога на моих, отдыхающая на матрасе, левая рука – на бедре. И все это против солнца. Как бы я не сопротивлялся, я не мог отвести взгляд. Я хотел фотоаппарат в свои руки. Ему не хватало темных очков и сигареты между пальцев для полноты картины. Тонкая струйка сигаретного дыма из приоткрытых полных губ...
Дьявол. Я чувствовал, как одеяло, отделяющее наши ноги, электризуется, нагревается и готовится вспыхнуть. Я не мог этого отрицать. Я до безумия хотел почувствовать его. Не важно, как именно. Прикосновение, даже может, поцелуй...
Я не помню, как закончился тот вечер, как он ушел домой. Кажется, он заметил, что я отсутствовал в разговоре и решил оставить меня в покое.
Покой. Как бы не так. Меня снова начало ломать и выворачивать наизнанку. Морально. Я всегда считал, что любые отклонения от нормы – вполне приемлемы. Я до сих пор так считал, правда, это никогда не касалось меня самого. Я всегда хотел девчонок. Всегда. Никогда не было даже мысли о чем-то другом. Никаких извращений. Ничего. А здесь... Меня бросало в пот от страха. Все, что делало меня мальчиком, парнем и, как я думал, мужчиной, рухнуло за пару часов в темноте, превратилось во что-то странное и новое, что заставило сомневаться относительно самого себя.
Я пытался понять почему? Что такого особенного произошло?
С самого первого дня Доминик пытался сделать меня лучше. Это никогда не произносилось вслух, но я не дурак и все прекрасно видел, более того, я сам этого хотел. Он почему-то не жалел своего времени и практически все его отдавал мне, и я был совсем не против. Рядом с ним мне было слишком хорошо, слишком тепло и я привязывался к нему, к источнику положительных эмоций, которые я поглощал, как абсолютно черное тело – излучение. Я хотел его всегда рядом, хотел впитывать его светлую ауру, или как она там называется? Мне всегда было мало. За все то время, что я видел только негатив, я настолько истощил свои собственные запасы положительной энергии, что мне было необходимо получать ее извне, от кого-то, и Доминик, возможно, бессознательно, возможно, это было его необходимостью – давать, не знаю, но он все время, безвозмездно, давал мне то, в чем я нуждался.
Если забыть на секунду о главных причинах моей привязанности, Доминик был просто хорошим человеком. С ним было интересно разговаривать, он мог часами слушать, на все имел свое мнение, мог дать неплохой совет, в его обществе никогда не было скучно.
И я привязывался к нему абсолютно без задней мысли и не мог представить, что когда-то я не знал его, когда-то я хотел с ним подраться. Я не знал, как сказать ему, что мне очень важно его присутствие, его отношение, и выражал так, как мог. Ничего не значащими, но в то же время значащими очень многое, прикосновениями и взглядами. Это были каналы, по которым перетекала энергия в обе стороны, и в какой-то момент к ней присоединились эмоции, сплелись с ней, создавая странную смесь. Все это только укреплялось нашей общей привязанностью друг к другу. И было одно очень верное направление, во что все это могло превратиться...
Понимание ударило меня по голове и я надолго провалился в сон.
Так я влюбился в Доминика Ховарда, в самого лучшего человека, которого я когда-либо знал.
Название: История
Рейтинг: R, за маты и упоминание (гы-гы) наркотиков. Секс, наркотики и рок-н-ролл!! ЕЕ!))
Жанр: *зависла* Короче... объявляю новый жанр. Story, как-то так.
Пэйринг: BellDom
Предупреждение: POV Мэтта ; расхождение с реальностью (как, все-таки, забавно выглядит это предупреждение); лексика, наверное. Ну и АшЫбки...
Размер: дохленькое миди.
От автора: Пхаха... ночью я уснула в процессе проверки текста... и только сейчас дошли глаза, руки и остальные части тела. В общем, вот))
Продолжение...Меня очень удивил тот факт, что он позвонил мне тем вечером и спросил, не хочу ли я послушать кавер на Нирвану. Для начала, меня удивило, что он знал мой номер телефона. Потом то, что он пригласил. Стал ли я отказываться от живого звука? Как бы не так. Через три часа я сидел в его гараже и слушал кавер, вспоминая вчерашние разговоры о деталях звучания и болтал без остановки, когда они закончили песню, говоря, что не все, что они вчера обсуждали, они сделали.
- Ты разбираешься в музыке? - спросил басист.
- Нет, просто вчера слышал и... вот так, в общем... - я смутился и почесал нос, дергая ногой и отведя взгляд. Услышал смех Доминика.
- Неужели? - спросил он через смех.
- Что? - я глянул на него удивленно.
- Нет, ничего, - он помотал головой, продолжая посмеиваться и с интересом разглядывать меня.
- Ну, что? - проворчал я, сильнее болтая ногой. Его смех смутил меня, как будто эта его реакция о многом говорила. Остальные молчали, но на остальных мне было плевать, но вот он, именно он, засмеялся. И я не знал почему. Я стал кусать губы.
- Ох, ладно, - он глубоко вздохнул, успокаиваясь, и оглянулся на парней, - давайте еще раз. Остановишь нас, когда услышишь что-то?
Я нахмурился, но кивнул, думая, что остальные были не очень рады тем, что я должен буду их перебить. Я остановил их, как Доминик и просил, и указал на неправильность звучания его партии. Он попросил объяснить, что не так и я попытался выразить словами свои ощущения. Он улыбался, но слушал и кивал.
И так еще несколько раз за вечер. Мы подолгу болтали о звучании и в какой-то момент он просто всунул в мои руки гитару, заставляя показать, что я имел в виду. Помучав струны, найдя подходящий звук, я постарался объяснить так. Он слушал, соглашался или возражал, мы спорили, включали кассету, слушали и снова спорили. Он меня жутко вымотал своей упертостью, которая могла бы посоревноваться с моей собственной. Но мы не кричали, не дрались, а снова и снова отстаивали свою позицию. Мне ни разу не захотелось накинуться на него – я просто рычал, ворчал и нервно жестикулировал, а он смеялся надо мной, пока все остальные сидели в тишине, наблюдая нашу баталию. Либо, я поднимал его на смех, утверждая, что все его доказательства полная чушь и тогда уже он недовольно ворчал. Наверное, он ждал, когда я кинусь на него, но я терпел и изводил его своими подколами, ожидая, что не выдержит он. И так до самого вечера, когда все потихоньку стали разбредаться, устав от нашего боя.
- В общем, подытоживая, я могу тебе сказать, что ты дурак, - просто сказал Доминик, крутя одну палочку между пальцев и не глядя на меня.
- Что? - воскликнул я и слегка толкнул его в плечо – это был не первый раз за вечер, когда я так сделал. Он усмехнулся.
- Дурак. Что ты понимаешь в музыке? Ты гитару-то второй раз в жизни держишь в руках!
- Ну и что? Что я, услышать не могу, что ли? Я, между прочим, очень неплох с пианино! - похвастался я. - И вообще, будто ты с гитарой хорошо обращаешься!
- Получше тебя, - он улыбнулся.
- Ну так научи! Давай, научи, как с ней обращаться! - я положил гитару ему на колени.
- Так что ты мне-то ее пихаешь? Бери, - он вернул гитару мне, - буду учить...
С того дня я стал учиться играть на гитаре под чутким руководством Доминика Ховарда.
Ежедневно три-четыре, а то и больше, часов мы проводили вместе, пока не уставали не только мои пальцы, его мозги, но и наши тела в целом. Это не так-то просто – учиться тому, чего ты не делал никогда, хотя, он каждый раз говорил, что я гений и схватывал все налету. Я так не думал.
- Нет, подожди, не так, - он, улыбаясь, поправил мои пальцы над прижатыми к грифу струнами.
- Вот черт, - я нахмурился, осознав ошибку, но внутри вздрогнул, когда он коснулся меня. Я не очень люблю тактильный контакт.
- Нет, просто плавнее, - Доминик улыбнулся. - Как будто ласкаешь ее. Посмотри, она ведь прекрасна.
Я с недоверием покосился на старую обшарпанную гитару. Доминик усмехнулся.
- Не смотри на нее так. Просто закрой глаза и почувствуй, - он ждал, когда я закрою глаза и я покорно выполнил его просьбу – часто прислушиваюсь к его советам. Доминик взял мою ладонь в свою и вел по изгибам корпуса. - Почувствуй... - я облизал губы и медленно выдохнул от нового ощущения. - Она прекрасна. Она твоя. Как девушка, отдавшаяся в твои руки, она позволяет тебе дергать себя за струны ее души. Она твоя любовница. Это как...
- Секс, - я улыбнулся, настроившись на его волну. Невероятное чувство единения – это был первый раз, когда мы мысленно слились воедино. Захватывающее ощущение новизны и положительных эмоций.
- Да, - он хмыкнул. - Она та, кто никогда не изменит тебе, кто будет только твоей.
- Так ты и думаешь о своей установке? - я открыл глаза, усмехаясь.
- Примерно. Это слишком интимно. Я не открываю свою личную жизнь кому попало, - Доминик рассмеялся. - Ну, а если серьезно... Влюбись с нее. В такую, какая есть. Со всеми потертостями, царапинами, облезшим лаком. Поверь, она даст за эту любовь многое. - я снова улыбнулся. - Просто попробуй хоть раз приласкать ее, а не требовать от вас обоих. Вам обоим понравится...
- А я думал, что это я – тот, кто сумасшедший. Оказывается есть случаи и потяжелее! - я усмехнулся.
Он хмыкнул и встал:
- Не обижай ее, она может обидеться и поверь, это хуже, чем когда на тебя обижается девчонка.
Каждый раз, после репетиций с ним, вечером я проигрывал наши уроки снова и снова, заглушая боль на подушечках пальцев, весь остальной мир, недовольные оклики Пола и иногда бабушки. Мне было все равно. Я был в другом измерении.
С какого-то момента у меня не стало «свободного времени» и появилось «время с Домиником».
«Ба, можно я с Домиником...»
«Ба, можно Доминик у нас переночует?»
«Ба, Доминик тут...»
Рядом. Плечо к плечу. Теплый, понимающий, принимающий. Таким, какой есть. Психованным. Злым. Счастливым. Потерянным.
Вы должны понять это. Хотя бы немного прочувствовать. Тебе шестнадцать. Родителям – плевать, среди друзей – наркоманы и воры, как выяснилось, у всех в семье дерьмо похуже, чем у меня, никто из них не мог говорить о хорошем, позитивном. Откуда бы взяться таким словам, когда они не знали ничего хорошего? Всем плевать, что у меня разошлись предки, потому что у кого-то один чуть ли не до смерти избил другого.
И тут появился человек, которому не все равно. Который спрашивает, слушает, вникает. Пытается, именно пытается, потому что у него в семье все хорошо, понять. Который болтает о всякой ерунде, заставляющей улыбаться и отвлечься. Который пытается показать, что зеркальное отражение в реке и реальность, соединяющиеся по линии берега – невероятно красивы. В душе – он художник, а они не могут видеть мир черно-белым. Он смешивает разные краски и показывает мне. Заставляет видеть мир цветным, в теплых тонах.
Доминик успокаивает. Сколько раз я сопел на его плече, прося унять боль, сколько раз он прижимал меня к себе и слушал мои вопли? Я не знаю... Я никогда не считал, никогда не благодарил за это. Он просто был. Когда нужен... он был нужен всегда, но я нашел его не так давно.
Я никогда так не привязывался к человеку. Всегда и везде нас видели вместе. И это не значит, что я напрашивался, нет, он точно так же тянулся ко мне. Каждое утро примерно в десять часов звонок на телефон: «Ну что, сегодня у тебя или у меня?»
«Уже двенадцать, где тебя носит?»
«Уезжаешь к матери? Вот черт, я хотел...»
«Я не могу, прости, меня утаскивают в Лондон. Вот прям уже за ногу тянут...»
Мне было так хорошо, как никогда раньше. С Домиником было тепло и безопасно, мне не нужно было доказывать, что я человек, что я живой и могу чувствовать. Я нашел в нем то, что так долго искал: душевное спокойствие. Он слушает, слышит и пытается помочь хотя бы тем, что дает выговориться. Мы болтаем обо всем, спорим, соглашаемся, обижаемся, миримся.
По полчаса мы можем молчать и это не становится неуютным, как раз наоборот. Мы сидим плечом к плечу и я впитываю его спокойствие, наслаждаюсь теплом, прикрываю глаза и улыбаюсь, дыша полной грудью. Я чувствую, как кровь бежит по венам, как легкие наполняются кислородом, как рецепторы реагируют на прикосновение. Я чувствую себя живым. Нужным.
- Слушай, я конечно не знаю, по сколько часов в день ты дрочишь свою... то есть, мою гитару, но знаешь у тебя сегодня чертовски хреново получается...
- Отвали, Доминик, честно. Очень тебя прошу, - я сплюнул на деревянный пол и поднялся с ветхого дивана. Отошел к выходу из гаража и похлопал по карманам. Достал сигарету и подкурил. Тишина. Такая идиотская. Хотелось так громко заорать, разбить что-нибудь, прыгать, я не знаю... просто чтобы разрушить это молчание.
- Так хреново? - он подошел сзади и положил ладонь на плечо.
Я кивнул.
- Мать притащилась. Пьяная...
Он вздохнул.
- Хочешь у меня переночевать?
Я глубоко вдохнул дым.
- Почему так, Доминик? Ну почему? - я повернулся к нему, а он беспомощно смотрел в мои глаза и в них не было никакого ответа, да и откуда ему знать – он был всего лишь на полгода старше.
- Я не знаю, Мэтт... Прости...
Я закусил губы.
- Мэтт... - он подтянул меня к себе и прижал к плечу мое лицо. - Останься у меня? Пожалуйста?
Я только закивал в ответ. Он забрал сигарету из моих рук – с некоторых пор он отучивает меня от гадкой привычки.
- Знаешь, она винила меня во всем... Что я сделал не так? Я так хочу испариться...
Он только крепче прижал меня, не позволяя исчезнуть, и я был благодарен ему за это. Я пересказывал ему события дня, сопел, вытирал кулаком нос и рассказывал. А он слушал. Обнимал. Успокаивал. Он был рядом. Снова.
Я остался у него. Его родители давно называли меня «сынок», угощали сладким и были всегда рады видеть. За ужином его мать сказала, что давно мечтала о еще одном ребенке, а мистер Ховард в шутку отчитал меня за не подстриженный газон. Я ни разу не чувствовал себя ни к месту в их доме, хотя всегда старался не быть навязчивым и не пользоваться их добродушием сверх меры.
Доминик тихо сопел на своем месте на матрасе, а я смотрел в незашторенное окно, на Луну. Мне казалось, я ее понимал. Среди всех этих мерцающих точек на небе, таких далеких, она была единственной такой близкой к Земле, но всем на нее было плевать. Побывав на ней пару раз, человечество забыло о ее существовании, как бы она не напоминала о себе, почти каждую ночь заглядывая в чужие окна или заставляя уровень моря подниматься или опускаться.
Одиноко. Чертовски одиноко. Я всхлипнул. Слишком громко и Доминик завозился на своем матрасе на полу и я притих, отворачиваясь к стене, чтобы спрятать свои слезы. Дышал через рот, рвано, вздрагивая. Через полминуты Доминик забрался под мое нагретое одеяло и обнял за талию, прижимая ближе к себе, утыкаясь лбом в затылок. Не знаю, думал ли он, что я сплю или нет, он просто предложил свое небезразличие. Маленькое, абсолютно крохотное местечко, куда я мог спрятаться целиком от всего мира. В него, в его руки, спрятаться за ним. Я пододвинулся глубже в его объятие и заплакал, не сдерживаясь, а он приглаживал мои волосы, обнимал и шептал извинения за то, что не мог забрать всю мою боль. Он был так нужен мне. Жизненно необходим.
Вы скажете, что я сентиментален? Черта с два. Вам бы такое пережить, что пережил я. И единственным прибежищем в этом дерьме был именно он. Только он мог помочь и успокоить. Мне было хорошо рядом с ним и он ни разу не сказал, что устал от меня, а я питался его теплой энергией, совершенно не думая. Ни о чем.
Однажды, когда мы были знакомы около полугода, Доминик уехал к родным в Стокпорт. Мне было так чертовски одиноко, но все-таки я не пошел гулять со своей старой компанией отморозков и выбивал, а сидел дома, читал, тискал его гитару, которую он мне любезно одолжил, слушал музыку, которую он посоветовал.
Было странно не видеть его, не слышать его голос, не чувствовать рядом. Он два раза звонил, но этих доз было абсолютно недостаточно. Ха-ха, я напоминал себе Тима. Но я был уверен, что моя зависимость здоровая, она не принесет вреда. Я дико скучал по Доминику. По разговорам, по пьянкам, по молчанию обо всем.
Две недели я не позволял себе расстраиваться и прятался в кокон, зная, что если его не будет рядом в нужный момент – я сломаюсь. Меня снова понесет, а я так хотел быть хоть немного похожим на него, не хотел возвращаться в прежнего себя: озлобленного, дикого, неуправляемого. Все эти четырнадцать дней я напоминал себе ленивца, никак не реагирующего на раздражения извне, я позволял себе только скучать по нему.
В то утро я проснулся с мыслью «Сегодня он приедет». Вчера по телефону он сказал, что примерно в шесть часов. В девять вечера мы встретимся. Я не находил себе место.
Я завтракал, нервно дергая коленкой под столом, иногда постукивая ложкой по блюдцу и постоянно смотрел на часы.
- Братец, да ты никак свидания ждешь? Кто она?
- Пошел к черту, Пол, - я соскочил со стула и пошел к себе. Рухнул на кровать и лежал, кусая губы и закрыв глаза, думая, что вечером наконец увижу Доминика. Я приготовил ему сюрприз, надеюсь, ему понравится.
Я почувствовал, что дико волнуюсь и меня всего трясет. Удивился и открыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Меня странно потряхивало, сердце колотилось где-то в горле и руки постоянно приходилось вытирать, потому что они потели. Я попытался отвлечься игрой на гитаре, но мысли то и дело уносились к владельцу музыкального инструмента. Пытался помочь бабушке, пока она не выгнала меня из сада за то, что я вырвал с корнем ее любимые лилии. Я не помню, как это произошло. Помню только, как поставил чайник разогреваться, а Пол заорал, что я, придурок, бросил вырванное растение на обеденный стол вместе с землей. Пришлось убрать, забыв о чайнике на плите. В общем, я чуть не убил нас всех, когда вода стала выкипать и газ погас. Я совсем отсутствовал, сидя в своей комнате и прихлебывая перекипяченный чай, пока Пол не позвал меня к телефону.
Прыгая через две ступеньки, я грохотал своими костями по деревянной лестнице, вбежал в гостиную, глянув на часы: половина восьмого, и выхватил трубку из рук Пола, будто это был последний кусок хлеба в мире.
- Псих, - фыркнул Пол, покрутив пальцем у виска.
- Пошел ты... - прошипел я и прижал трубку к уху, - Алло?
- Мэттью Беллами? - я хмыкнул и согласно промычал, - Вас беспокоят из секретной службы, занимающейся исследованиями инопланетных разумов. До нас дошли сведения, что вы не местный...
- Вам наврали, - усмехнулся я, - Дома наконец? Привет.
- Привет. Да, даже поесть успел.
- И мне не позвонил сначала? Чем занимался? Шмотки распаковывал?
- Типа того. Отвечал на вопросы предков, как поживает тетя Хрен-помню-ее-имя и мистер Как-же-скучно-в-Стокпорте.
Я рассмеялся.
- Ну теперь ты дома! Добро пожаловать, кстати.
- Спасибо, - я услышал в голосе улыбку. - Придешь?
- Сейчас?
- Ну, вроде они закончили с расспросами, так что, да. Сейчас.
- Ну, ладно. Жди.
- С нетерпением, - хмыкнул Доминик.
- До скорого.
- Уже пошел к двери.
Я положил трубку и шмыгнул наверх за гитарой, а потом вылетел пулей из входной двери, чуть не сбив бабушку, на ходу воскликнув:
- Я к Доминику! - спрыгивая с крыльца, преодолевая сразу три ступеньки.
- А поесть?
- Ба, потом! - крикнул я и уже шлепал по мокрым бетонным плитам тропинки рядом с дорогой.
Сердце било по ребрам, дыхание было быстрым, настроение резко скакнуло вверх. Я быстро семенил и улыбался, глядя под ноги, чтобы никто не подумал, что я псих, улыбающийся сам себе. Я вспоминал все, что случилось со мной за эти две недели, чтобы рассказать все это Доминику. Но когда я увидел его, все мысли исчезли, кроме одной: «Доминик...»
Все такой же длинноволосый блондин, все так же широко улыбающийся. Я медленно подошел и стоял, глядя на него.
- Привет?
Он рассмеялся и обнял меня.
- Я чертовски соскучился... - прошептал он на ухо и по моему телу побежали мурашки. Я улыбнулся и прижался к нему сильнее.
- Я тоже...
- Идем, - он потянул меня в гараж.
Мы уселись на старый диван и смотрели друг на друга, улыбаясь. Я ощупывал его глазами, искал изменения во внешности, но нет, это был тот же самый Доминик Ховард. Сердце радостно стучало, мысли путались и я не знал, что сказать.
- Ну... - я запнулся, - расскажи, как съездил, что ли...
- А, ничего интересного, - отмахнулся Доминик, - родственники, которых не помню, двоюродные братья-сестры, все какие-то заучки, узнав, что играю на барабанах, чуть ли пальцем у виска не крутили.
- Странные какие-то, - я усмехнулся.
- Не то слово, - он хмыкнул. - У тебя как?
- Да ничего интересного... Читал, музыку слушал. Скучал без дела. Как-то так... Да! Я же тебе сюрприз приготовил! - я достал гитару из чехла, а он, прищурившись, следил за мной. Я поднял взгляд на секунду и тут же опустил на струны. - Только не смейся, - предупредил я и взял первый аккорд.
- Посмотрим, - он хмыкнул, а я заиграл.
Однажды подняв голову и глянув на него, я увидел его удивленное лицо и довольно улыбнулся. Я чувствовал его взгляд, он почти обжигал мои руки, макушку и плечи. Потом, он откинулся на диване и я снова глянул на него: он закрыл глаза, улыбаясь – мне стало так хорошо, что я чуть не пропустил аккорд. Когда струны зазвенели эхом, он еще некоторое время сидел вот так, а его улыбка расползалась все шире, пока не обнажила ряд ровных белых зубов.
- Охренительно, - прошептал он. - Просто потрясающе...
- Ты так думаешь? - я пальцем ковырял маленькую дырочку на джинсах на колене.
- Мэтт, это же просто невероятно! - он выпрямил спину и смотрел на меня, широко улыбаясь. - Сколько ушло времени?
- Не знаю... два дня? Еще какое-то время, чтобы подчистить...
- Ты долбанный гений! - воскликнул он и, убрав гитару с моих коленей, потянул в объятие.
- Ну, хватит. Сколько? Две минуты? Это не гениально. Совсем даже...
- Заткнись, ладно? Написать что-то свое – я считаю это гениально, ясно?
Я закусил губу, прижимая свой нос к его плечу, а он обнял крепче. Я вдохнул и... меня затрясло. Я сжал кулаки за его спиной, прижимаясь крепче, и вдыхал, как безумец, как будто это были последние глотки воздуха перед смертью. Меня пьянил запах, он туманил мой разум и когда я отодвинулся от него, моя голова кружилась, а Доминик списал все на то, что я был так рад, что у меня получилось написать что-то свое. Он взял с меня обещание, что я сыграю это перед группой и я легко согласился, просто кивнув головой.
Мы о чем-то болтали весь вечер, он рассказывал о поездке, притащил бутылку вина, которую ему задарил троюродный брат, по его словам, «самый адекватный среди всех остальных родственников, не считающий, что музыка – это мусор», сам он любил новые направления в ней, электронные, и советовал послушать Продиджи. Доминик рассказывал о своих впечатлениях, обещал дать мне послушать их запись, хотя я не особо горел желанием. Мы распили бутылку, без закуски и то, что я не ел с самого завтрака несло свои последствия. Я плел какую-то чепуху, он смеялся, я тыкался лбом в его плечо, кусал его и рычал, чтобы он не перебивал.
Мы, глупо хихикая, шикая друг на друга, поднялись по лестнице в его комнату и он тихо прикрыл за нами дверь. Я развернулся и тут же прижался к нему, крепко обнимая.
- Я так соскучился...
- Я тоже, Мэтт... Очень сильно, - он ответил на объятие. Потом глупо захихикал, - Я не расстелю матрас...
- О... я могу поспать, облокотившись на стол, все нормально.
- Да сейчас! - он отодвинул меня, взял за плечи и усадил на стул около стола. - Сиди, никуда не уходи, - он ткнул в мою сторону пальцем, глядя очень серьезно и я с таким же видом кивнул.
Он еще раз указал на меня пальцем и отстранился, поворачиваясь к кровати. Я посмеивался над его шатающейся фигурой, пока он стелил свою кровать. Бросил покрывало на пол и повернулся ко мне, простирая руки в приглашающем жесте.
- Вуаля! Ой... - он прикрыл рот рукой и засмеялся. - Забирайся.
Я поднялся, на ходу стягивая с себя футболку – меня занесло и я чуть не снес его – он удержался за спинку кровати и мы засмеялись, снова шикая друг на друга.
- Если сейчас придут родители и увидят, что мы вусмерть пьяные... - зловеще начал Доминик, но тут же растерял всю серьезность и рассмеялся. - Короче, спать давай.
Мы разделись, я лег, как всегда, у стенки, Доминик кое-как снял джинсы и заполз под одеяло, толкая мою спину своей, бормоча, чтобы я подвинулся. Потом проворчал что-то вроде «Черт бы побрал эти кости...» и развернулся, обнимая меня со спины и я, уже привычно, зарылся в его объятие. Его рука поверх моей, через грудь, ладонь где-то на моем плече, а нога на моем бедре, пятка где-то на уровне коленей. Я растворился. В своем сознании, в тумане от алкоголя, в его тепле.
Утром я обнаружил свою голову, покоящуюся на его плече, левую руку – на его груди, ногу, закинутую на его бедро, обосновавшуюся где-то между его ног. И убейте меня на месте, но я чувствовал своим бедром, что... что снились ему не кошмары, уж точно. На меня нахлынули воспоминания вечера и я почувствовал, как сердцебиение резко ускорилось, а вместе с ним подскочила и температура тела. Медленно, глубоко, почти задыхаясь, я втянул сладковатый запах его кожи. Как будто я снова выпил вина. Очень много. Как минимум пол бутылки за раз.
Я не уверен почему, но я завозился, отворачиваясь от него, и лег на другой бок. Его рука, покоящаяся между моей талией и матрасом, потянула меня к нему, он повторил мое движение и моя спина оказалась прижатой к его груди, сверху меня обняла другая его рука и он что-то пробормотал в мою шею, выдыхая на нее горячий воздух.
Ради интереса я прижал два пальца к своему запястью. В два раза чаще, чем обычно. Вот только я не понимал, почему?
Через минут пять я заметил изменения. В атмосфере. Он медленно потянул руку с моей талии, слегка отстраняясь, и я не стал разубеждать его, что я давно уже не сплю, продолжал лежать в том же положении, вот только тело как-то странно отреагировало на это отстранение. В голове сразу возникла мысль «Ему противно...» Меня как будто отталкивали, будто я грязный, недостойный. Я трудно сглотнул. Через две минуты, более менее проглотив обиду, я развернулся к нему лицом и он улыбнулся.
- Доброе утро, - голос хриплый, дыхание с перегаром.
- Как голова?
- Пока на месте... кажется... - он нахмурился и пощупал ее. - Да... Ты как?
- Надо домой топать – я не сказал бабушке, что останусь у тебя...
Он кивнул и прикрыл глаза. Я смотрел на него: абсолютная катастрофа на голове – даже думать не хочу, что сейчас творится на моей собственной, пара светлых сосулек пересекали лоб со светлыми бровями, глубоко посаженные глаза, с трепещущими сейчас ресницами, большой прямой нос, до безобразия правильный, где крылья не были короче, чем перегородка между ноздрями, как у меня – я почти завидовал, светлый ежик щетины и широкая нижняя губа – вот тут я завидовал по-страшному, хотя никогда не говорил ему об этом.
Я кашлянул и сел в кровати. Надо идти домой.
- Прости, - я хмыкнул, перебираясь через его тело, и чуть не упал, зажав коленом одеяло и запутавшись в нем – Доминик подхватил, инстинктивно сжимая бедра и закрывая самое важное место, и рассмеялся, когда я свалился в его объятия.
- Живой?
- Вроде того, - выдохнул я, будучи зажатым его руками и сжимая его бедра своими.
- Отлично, - он отпустил и я выбрался из-под одеяла, подхватывая джинсы, из которых посыпалась какая-то мелочь.
- Придешь вечером?
- Если не отхвачу за ночевку неизвестно где, - я хмыкнул и вжикнул ширинкой.
- Ты не обидишься, если не встану тебя провожать?
- Ой, дрыхни. Соня. Знаю, где выход. Пока.
- До вечера, - пробормотал он с закрытыми глазами и помахал рукой.
- Может быть.
Я спустился по лестнице, никого не встретив, и вышел из дома на улицу. Утренний воздух освежал и я вдохнул поглубже, точно зная, что мое спокойствие вот-вот рухнет. Через пять минут меня почти трясло.
«Какого хрена?» этот вопрос через мысль повторялся в моей голове.
Меня трясло, когда я ждал, что он позвонит. Какого хрена? Сердце чуть не остановилось, когда я его увидел, какого хрена? Я чуть не простонал от его запаха, какого, мать его, хрена? Меня дико волновал его утренний стояк, что за херня?! Какого дьявола мне стало больно, когда он отодвинулся от меня? Почему я ждал, что он не выпустит из объятий, когда я свалился на него? Что за бред в моей голове? Почему я таял в его объятиях?
«От тепла» – подкинул рациональный ответ мозг. Я громко рассмеялся. Боже, я в тебя не верю, но я схожу с ума...
Я быстро вскочил по лестнице наверх, закрылся в своей комнате и спрятался под одеялом. Правда, это совсем не помогло – мысли пробрались сквозь него. Тут, в темноте, мой мозг совсем распоясался и перед глазами появилось такое...
Я резко сел, распахивая глаза, как можно шире.
- Бред. Мэтт, ты окончательно сошел с ума, - я кивнул, глядя на стену напротив и повторял, - Чокнутый. Псих. Псих. Чокнутый.
Как я пойду к нему вечером? Я не пойду. Нет-нет, ни за что...
Доминик... Мой Доминик, такой понимающий, заботливый, всегда успокаивающий и принимающий... Мой такой лучший друг... Меня трясло от мыслей, от которых я не мог избавиться. От такой полной нижней губы... О, ГОСПОДИ!!!
Я соскочил с кровати и помчался в душ. Ледяной – теперь меня трясло по другой причине. Я клацал зубами и думал, что вчера, помимо вина мы сожрали горсть-вторую грибов. Я очень хотел, чтобы все мои дурацкие, абсолютно чокнутые мысли были вызваны наркотическим опьянением... Вот только грибов-то не было! Не было их!! Я свихнулся. Я абсолютнейший псих... Свяжите меня и спрячьте где-нибудь! Подальше от моего мозга...
Я переключил на горячую воду. Тело закололо от приятной температуры. Вода окутывала меня и я заулыбался, расслабился и представил, что сзади скользнули руки... О, БОЖЕ...
Прохладная, холодная, снова ледяная. Снова мондраж. Чувствую, не избавиться мне от этого. Я выбрался из ванной, сотрясаясь всем телом, закутался в халат и пошел в комнату. Сел на край кровати.
- Так. Что за бред? - я утирал лицо краем халата. Я не хотел признавать, что мою голову пересекали подобные мысли. Мне было стыдно и отвратительно, но от этого мысли не исчезали, а становились все более откровеннее и я вспоминал все те разы, когда трахался с девчонками, пытаясь отделаться от навязчивых идей. Черт, у меня нет на примете ни одной, чтобы развеяться – это точно спермотоксикоз. Никак иначе. Я даже не хочу начинать отсчитывать назад месяцы, с каких пор у меня не было секса.
Я не хотел думать, разбираться в мыслях, царапающих внутреннюю сторону черепа, потому что это просто глупость. Я отвалился на спину и почувствовал, как меня начало ломать и корчить. Я скулил, кусал одеяло, собственные пальцы, губы, почти выл и отрицал. Я не хочу, я не буду этого признавать, это помутнение рассудка.
Я весь день валялся. Вообще не вставал. В голове наконец-то образовалась пустота. Никаких мыслей. Так хорошо...
Вечером пришел Пол и сказал, что мне звонят. Я поплелся к трубке.
- Да? - я не узнал свой голос.
- Мэтт? Ты в порядке?
- Не совсем, - пробормотал я, сжимая кулаки, когда почувствовал, что сердце скакнуло куда-то вверх, напугавшись, и заколотило о ребра, просясь выйти из груди.
- Что случилось?
- Кажется, я траванулся, - я почесал нос и шмыгнул.
- Не придешь? - голос расстроенный.
- Нет, извини.
- Ну, ладно... выздоравливай.
- Постараюсь, - я хмыкнул и положил трубку. Поднялся к себе и снова спрятался под одеялом.
Через полчаса в дверь постучались и я догадался, кто это мог быть.
- Входи.
Встревоженная пара глаз, а затем легкая улыбка.
- Живой?
- Вроде, - пробормотал я, выглядывая из-под своего укрытия, отслеживая реакцию: ускорение сердцебиения и дыхания, немедленно бросило в жар, под его взглядом по моему телу промчалось стадо мурашек. Отлично. Бред какой-то...
- Я минералку тебе принес.
Я хмыкнул.
- Спасибо, - и протянул руку. Обязательно нужно было коснуться его пальцев, конечно. Шибануло током. Дьявол. Чертовы реакции налицо. Надеюсь, как раз на лице они были не заметны.
- Правда хреново выглядишь, - он сел на край кровати и пристально разглядывал меня.
- Спасибо, - я открыл бутылку и сделал пару глотков под его взглядом.
- Я надеялся, ты сыграешь сегодня ребятам свое творение...
- Придется им подождать, - я усмехнулся и отвалился на подушку.
Доминик без разрешения, да оно ему и не было нужно, забрался в кровать и прислонился к стене – мои ноги были под мостиком его согнутых коленей.
- Я не рассказывал тебе вчера, как сходил с тем братом на дискотеку?
- Нет, - я помотал головой.
- Это был кошмар. Он привел меня куда-то – нет, ты не подумай – клуб был отпад: выпивка, классная музыка... Ну и я конечно выпил, тем более он меня подбивал. Так вот, стою я, слушаю музыку и тут подкатывает ко мне грудь третьего размера и липким таким голосом произносит на ухо: «Я вас хочу...» - я сжал челюсти и совсем даже не от зависти к тисканью груди третьего размера. Я бесил сам себя. Нога нервно задергалась. - Ну я, понятное дело, подохренел слегка от такого заявления, потому что обычно я так говорю и то, в очень завуалированной форме, а тут такое... И знаешь, что произошло потом? Она меня оттрахала. - Я дико заржал, представляя совсем другое в своей голове. - Вот прям серьезно, не смейся, - Доминик огромными глазами смотрел на меня. - В туалете. Спасибо создателям презерватива, что у меня был один – неизвестно, какой я был по счету, кого она вот так хотела. Боже, это было дико... - он прислонил голову к стене и прикрыл глаза.
Я уставился на его профиль. Он сидел против солнца и сторона лица, обращенная ко мне тонула в тени: непослушные пряди, острый кончик носа, выдающаяся вперед нижняя губа. Черт возьми. Вытянутая рука, лежащая на согнутой коленке, другая нога на моих, отдыхающая на матрасе, левая рука – на бедре. И все это против солнца. Как бы я не сопротивлялся, я не мог отвести взгляд. Я хотел фотоаппарат в свои руки. Ему не хватало темных очков и сигареты между пальцев для полноты картины. Тонкая струйка сигаретного дыма из приоткрытых полных губ...
Дьявол. Я чувствовал, как одеяло, отделяющее наши ноги, электризуется, нагревается и готовится вспыхнуть. Я не мог этого отрицать. Я до безумия хотел почувствовать его. Не важно, как именно. Прикосновение, даже может, поцелуй...
Я не помню, как закончился тот вечер, как он ушел домой. Кажется, он заметил, что я отсутствовал в разговоре и решил оставить меня в покое.
Покой. Как бы не так. Меня снова начало ломать и выворачивать наизнанку. Морально. Я всегда считал, что любые отклонения от нормы – вполне приемлемы. Я до сих пор так считал, правда, это никогда не касалось меня самого. Я всегда хотел девчонок. Всегда. Никогда не было даже мысли о чем-то другом. Никаких извращений. Ничего. А здесь... Меня бросало в пот от страха. Все, что делало меня мальчиком, парнем и, как я думал, мужчиной, рухнуло за пару часов в темноте, превратилось во что-то странное и новое, что заставило сомневаться относительно самого себя.
Я пытался понять почему? Что такого особенного произошло?
С самого первого дня Доминик пытался сделать меня лучше. Это никогда не произносилось вслух, но я не дурак и все прекрасно видел, более того, я сам этого хотел. Он почему-то не жалел своего времени и практически все его отдавал мне, и я был совсем не против. Рядом с ним мне было слишком хорошо, слишком тепло и я привязывался к нему, к источнику положительных эмоций, которые я поглощал, как абсолютно черное тело – излучение. Я хотел его всегда рядом, хотел впитывать его светлую ауру, или как она там называется? Мне всегда было мало. За все то время, что я видел только негатив, я настолько истощил свои собственные запасы положительной энергии, что мне было необходимо получать ее извне, от кого-то, и Доминик, возможно, бессознательно, возможно, это было его необходимостью – давать, не знаю, но он все время, безвозмездно, давал мне то, в чем я нуждался.
Если забыть на секунду о главных причинах моей привязанности, Доминик был просто хорошим человеком. С ним было интересно разговаривать, он мог часами слушать, на все имел свое мнение, мог дать неплохой совет, в его обществе никогда не было скучно.
И я привязывался к нему абсолютно без задней мысли и не мог представить, что когда-то я не знал его, когда-то я хотел с ним подраться. Я не знал, как сказать ему, что мне очень важно его присутствие, его отношение, и выражал так, как мог. Ничего не значащими, но в то же время значащими очень многое, прикосновениями и взглядами. Это были каналы, по которым перетекала энергия в обе стороны, и в какой-то момент к ней присоединились эмоции, сплелись с ней, создавая странную смесь. Все это только укреплялось нашей общей привязанностью друг к другу. И было одно очень верное направление, во что все это могло превратиться...
Понимание ударило меня по голове и я надолго провалился в сон.
Так я влюбился в Доминика Ховарда, в самого лучшего человека, которого я когда-либо знал.
@музыка: тишина - в комнате, пустота - в голове.
@настроение: Я. Хочу. Спать.
@темы: BellDom, fanfic, фанфик «История», muse
-
-
22.12.2011 в 16:34И, главное, Домми такой... ну прямо ЛМЛ)))))))
-
-
22.12.2011 в 16:40-
-
22.12.2011 в 17:36-
-
22.12.2011 в 20:36ЗЫ. batkondrat,
-
-
22.12.2011 в 23:27..Leksa.., Ой, вы только не разгоняйтесь сильно - он завтра уже закончится (Инфа для всех))))
Giulia_giulia, Спасибо!
secrecyL,Спасибо! обоже.. тот...
-
-
22.12.2011 в 23:30ну, так и что нагуглила????
это у простигосподи Виагры песня такая была - лучик мой любимый - ЛМЛ
-
-
22.12.2011 в 23:32-
-
22.12.2011 в 23:38ППКС *пошла дальше захлебываться радугой*
-
-
23.12.2011 в 13:08обоже.. тот
Ага...ну люблю я его, не знаю, почему, но сильно люблю
А вообще, я все у тебя люблю
ЗЫ. классный диз у днева, такой Абсовый...
Пошла читать заключительную часть, надеюсь, что вернусь живой и с комментами)))
-
-
23.12.2011 в 20:31классный диз у днева, такой Абсовый
Спасибо